Прошли депутатские слушания по проекту регионального закона «Об особенностях правового регулирования в сфере образования», принятого Законодательным Собранием в первом чтении (законопроект разработан краевым министерством образования и внесён губернатором).

Всё странно в этом законопроекте. Странны даже сами по себе депутатские слушания, проводимые после принятия законопроекта в первом чтении.

Законопроект на слушаниях провален. Возможно, в сегодняшнем виде он будет провален и в Законодательном Собрании (через возвращение его в первое чтение, с последующей концептуальной ломкой). И это хорошо, как хорошо противодействие любой фикции. Вопрос в том, зачем и кому понадобилась эта фикция.

Так получилось, что в этом году несколько гражданских организаций серьёзно взялись за экспертизу социальной эффективности реформ, проводимых министром образования Пермского края Н.Я. Карпушиным. Осенью результаты этих экспертиз будут представлены властям и общественности, и я надеюсь экспертизы эти помогут понять, что на самом деле происходит у нас в сфере образования. А пока, выскажу сугубо личное мнение, основанное на знании подноготной нескольких десятков общественных конфликтов, возникших в последние несколько лет в результате реформирования пермской системы образования.

В том, как реализуется «карпушинская реформа», прежде всего, бросается в глаза явное несоответствие целей реформирования методам реформирования. То есть цели и многие инструменты реформирования вполне нормальны: гуманитарны и современны, а методы зачастую совершенно противоположны: архаичны, авторитарны и бесчеловечны, в том смысле, что многим чиновникам абсолютно наплевать на права и интересы конкретных людей попавших под колёса их реформы. Щепки как летели, так и летят. Кстати сказать, сама реформа до сих пор остаётся лишь своего рода гипотезой, так как никаких общественно значимых положительных результатов продемонстрировать пока не смогла, кроме бесчисленных конфликтов, которые конечно закаляют пермяков и делают их более опытными в отстаивании своих интересов перед «государственными активистами», но не для этого запускаются реформы.

При реализации «карпушинской реформы» образованческие чиновники опираются почти исключительно на отрицательные стимулы (цитирую Светлану Маковецкую). Все положительные стимулы остаются на бумаге. Их не используют даже ради разнообразия, если из уважения к человеческому достоинству не получается. Главный лозунг наших «педагогов-реформаторов»: делайте, как вам сказали, иначе будет хуже. Особенно в «политике кнута» преуспели пермские муниципальные «реформаторы» во главе с Л.А. Гаджиевой. Любая реорганизация образовательных учреждений под её руководством превращается для учителей и родителей в народное бедствие. Вообще пресловутая оптимизация-реструктуризация образовательных и прочих социальных учреждений (медицинских, соцзащитных, культурно-досуговых) давно приобрела в Перми форму экзекуции для тех, ради кого она, казалось бы, проводится: учителей, врачей, учеников, родителей, пациентов.

Ради реформы людей ломают - директоров, учителей, воспитателей. О своём отношении к реформе директора и учителя школ и интернатов говорят только шёпотом, если вообще говорят. Громко говорят лишь о том, что «за ответами на все вопросы нужно обращаться в министерство или агентство». Бунтуют, как правило, только родители, но и на них уже находят управу в лице милиции. Для многих пермских родителей, чьи школы прошли пресловутую «оптимизацию-реорганизацию-реструктуризацию», городской департамент образования навсегда превращается в источник опасности, а любая социальная реформа воспринимается как зло.

Зачем всё это? А затем, что есть такая умная, красивая концепция пермской образовательной реформы, которую придумали большие профессионалы в своём деле, а тупое общество и тёмные родители просто не понимают свалившегося на них блага. А не понимаете, так и не мешайте профессионалам, они лучше вас знают, что вам надо, вон какие технологии придумали, всё в них учли, рассчитали, осталось только под них жизнь перекроить – и всё. Маркс отдыхает.

Откуда они вообще взяли, что технологии сами по себе что-то изменяют к лучшему? Откуда такая страсть контролировать всё и вся? Может быть, из советской педагогики?

Прямо технократический тоталитаризм какой-то: всё подчинено технологии, все контролируется во имя соблюдения технологии, смысл технологии в беспрекословном следовании технологии, счастье - в слиянии с технологией. А в остальном, хорошие всё люди. Впрочем, похоже, это стиль не только наших образовательных чиновников – это стиль «режима Чиркунова», не самого плохого регионального режима, но одного из самых непродуктивных.

Все подробности и примеры в сентябре и в октябре.