 |
|
|
|||||||||||||||
С.В.Суслова Функции Согласно одному из наиболее известных определений, институты – это «созданные человеком ограничительные рамки, которые организуют взаимоотношения между людьми… Институты включают в себя все формы ограничений, созданных людьми для того, чтобы придать определенную структуру человеческим взаимоотношениям»1. С этой точки зрения права человека, которые, как и другие типы прав, представляют собой систему отношений, несомненно, являются институтом. В свою очередь вместе с другими институтами они являются частью институциональной системы, которая должна выполнять ряд функций. Придерживаясь подхода, который назовем «социоинженерным», Т.И. Заславская указывает на следующие четыре функции институциональной системы: стабилизационную, адаптационную, инновационную и интеграционную2. Исходя из этого, попробуем оценить, насколько хорошо деятельность правозащитного сообщества соответствует этим функциям. Стабилизационная функция предполагает, что в процессе установления формальных и неформальных правил в обществе формируется устойчивая система взаимоотношений между действующими лицами, в рамках которой предотвращаются возможные конфликты. Продуктом деятельности правозащитных организаций, как и любых других организаций, являются индивидуальные (частные) и общественные блага. В данном случае термин «благо» употребляется как экономический, то есть это средство, удовлетворяющее какую-либо потребность, и в этом смысле он не несет этической нагрузки. Соответственно, основным «продуктом» в данном сфере является защита прав человека. При этом спецификой этого блага является наличие внешних эффектов при использовании прав (используя их, человек оказывает влияние на других людей). Свобода слова, передвижения, создания ассоциаций, другие права и свободы позволяют человеку повысить свое благосостояние, используя наиболее эффективным способом свои возможности. Но в то же время неограниченное использование этих прав способно ущемить права других людей. И в этом смысле наличие внешних эффектов порождает необходимость решения одной из самых важных задач – определения границ свободы человека. Аналогичная проблема соблюдения прав не только самого пострадавшего, но и других людей, которые тем или иным образом вовлечены в сферу обитания этого человека возникает и в процессе защиты прав. Как правило, решение этой проблемы не составляет особой трудности, когда люди четко представляют себе круг своих прав. Исходя из этого, правозащитное сообщество способствует выполнению стабилизационной функции в том случае, если помимо непосредственной защиты прав конкретного человека или группы людей оно еще и выступает «просветителем, агитатором и пропагандистом». Иными словами, стабилизация взаимоотношений возможна тогда, когда члены общества и четко осознают свои права, представляют себе, какими цивилизованными способами их можно отстаивать, и также четко представляют себе границы использования своих прав. Поэтому для отечественных правозащитных организаций на повестке дня должен остро стоять вопрос, как организовать просветительскую деятельность так, чтобы до населения доходили не только их возмущение действиями властей, но и разъяснения того, почему собственно правозащитники возмущаются, аргументированные доказательства своей позиции. В первую очередь, это касается тех организаций, которые имеют доступ к СМИ: даже будучи приглашенными на радио или телевидение, их сотрудники, как правило, не используют эту возможность просвещения. Адаптационная функция заключается в том, что институциональная система позволяет членам общества адекватно и эффективно реагировать на негативные внутренние и внешние «шоки», как формирующиеся внутри общества, так и возникающие во внешней среде. Реализация прав на информацию, свободу слова, свободу выбора рода занятий, свободу передвижения, свободу создавать объединения, не говоря уже об экономических правах, на наш взгляд как раз и позволяет людям смягчать течение и последствия кризисов. Действуя по возможности как рациональные экономические субъекты, граждане стремятся максимизировать «полезность» своих поступков, выбирая наиболее приемлемые для себя и своих близких варианты. Поэтому система защиты прав человека, если она работает, вполне способна содействовать тому, чтобы формальные и неформальные правила и нормы данного общества выступали как амортизаторы и стабилизаторы. Однако возникает вопрос: а в каких случаях, в каких кризисных моментах правозащитникам следует начинать активные действия? Ведь часто возникают ситуации, когда права человека как таковые напрямую не нарушаются, как было, например, с обманутыми вкладчиками, соинвесторами etc , жильцами общежитий. Нужно ли правозащитному сообществу стремиться к выполнению этой самой адаптационной функции, если это не «их поле»? А если не их, тогда чье оно? Кто поможет гражданам отстоять их экономические права? Конечно, граждане могут и сами объединяться и бороться (если сумеют), но опыт правозащитников в этом деле может оказаться очень полезным, к тому же такая помощь работает на саму систему правозащиты, зарабатывая для нее доверие и понимание со стороны многих членов общества. Особенно это актуально, учитывая тот факт, что собственно правозащитная деятельность пока не находит должного отклика «среди широких масс населения». Инновационная функция институциональной системы означает обеспечение процесса внедрения и распространения инноваций. Соблюдение прав человека в повседневной жизни (на работе, в быту) само в большой степени для нас является инновацией (например, право на неприкосновенность частной жизни). Сама система правозащитной пропаганды уже способствует распространению этой инновации, а принципы организации любой деятельности с учетом соблюдения прав будут препятствовать внедрению «плохих» (по выражению Т.И. Заславской) нововведений, ущемляющих человеческое достоинство. И здесь кому как не правозащитникам выступать не только как пропагандистами, но и «образцами для подражания». В частности, выстраивание системы менеджмента в части организации производственного процесса, управления персоналом с точки зрения соблюдения приватности, достоинства вполне по силам любой организации и может стать отправной точкой для тиражирования этих принципов. Смысл интеграционной функции состоит в том, что институциональная система должна облегчать сближение различных групп и слоев общества, отличающихся не только уровнем доходов, но и местом проживания. Особенностью российской действительности являются достаточно резкие различия в уровне обеспеченности материальными и нематериальными благами в зависимости от того, где человек живет. Организация правозащиты в нашей стране в этом смысле мало чем отличается: подавляющее большинство правозащитных организаций своей повседневной деятельностью создают так называемое местное, или локальное, благо, то есть доступное для жителей только определенного региона или местности. Жители глубинки, как правило «выключены» из процесса пользования этим благом, так как основная часть правозащитников ведет свою деятельность в городах, в основном крупных. Другой аспект – это возможность «межсекторной» консолидации вокруг системы защиты прав человека (и бизнеса, и населения, а в ряде случаев и представителей власти). Однако опасение репутационных рисков со стороны правозащитников во многом приводит к тому, что бизнес, да и население, очень мало материально поддерживают процесс защиты прав человека: деньги не дают не только потому, что не хотят, но и потому, что их об этом не просят. Как нам видится, это приводит к довольно парадоксальному результату. В отсутсвие поступлений из госбюджета и отечественного частного сектора правозащитные организации выживают зачастую только за счет средств иностранных фондов. Но рядовыми гражданами, которые «не в курсе», откуда идут деньги, и знают о правах человека только понаслышке, правозащитники воспринимаются порой как чиновные или околовластные структуры, особенно в случаях, когда территориально они близки к местным администрациям. В результате стремление избежать репутационных рисков приводит к обратному эффекту. Таким образом, для того, чтобы права человека в России как институт выполняли все эти функции, отечественным правозащитникам требуется критически оценить свои принципы работы. Создается впечатление, что правозащитная деятельность страдает отсутствием стратегии, что часто выражается в применении неадекватных ситуации инструментов. Например, результат усилий по сбору фактов о нарушении прав человека в Чечне и представлении их мировой общественности, равно как и обращения к западным правительствам, выражается в обвинениях деятелей правозащитных организаций в «антипатриотизме» и следовании политике «двойных стандартов», при этом эффект в виде улучшения ситуации в самой Чечне невелик. Это, естественно, препятствует выполнению и стабилизационной, и интеграционной функции, так как во-первых, необходимость защиты прав мирных чеченцев не находит отклика среди остальных россиян, во-вторых, отталкивает от правозащитников людей, которые могли бы их поддерживать и морально, и материально. Конечно, в ряде случаев сложившуюся вокруг отечественной правозащиты ситуацию изменить очень трудно, но представляется, что данный набор функций может служить своеобразным «мерилом», ориентиром для выстраивания эффективной системы защиты прав человека. 1 Норт Дуглас. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики \ Пер. с англ. — М.: Фонд экономической книги “Начала”, 1997. Сс.17-18 2 Человеческий фактор в трансформации российского общества: Лекция Татьяны Заславской. - http://www.polit.ru/lectures/2005/10/13/zaslavskaya.html |
||||||||||||||||
|
||||||||||||||||
