О.Ю.Малинова

Гражданство,
права человека и
изменчивые векторы модернизации

Гражданство чаще всего определяют с юридической точки зрения, как устойчивую правовую связь между индивидом и государством, выражающуюся в наличии взаимных прав и обязанностей, и как определенный статус, которым равно обладают все индивиды, в такой связи находящиеся. Данное понятие описывает формальное отношение между государством и индивидами, которые считаются гражданами. Предполагается, что существует самая тесная связь между гражданством и обеспечением прав и свобод человека, поскольку, с одной стороны, гражданство обеспечивает наиболее полный режим правовой защиты личности, а с другой – дает возможность для реализации политических прав, которые считаются необходимым условием ответственного (а значит – соблюдающего права человека) государства. Не случайно со времен Французской революции «права человека и гражданина» объединяются в единую формулу.

Однако на практике гражданство воплощается во множестве взаимодействий между индивидами, их ассоциациями и конкретными агентами, выступающими от имени государства. Эти взаимодействия протекают в определенной социальной и культурной среде, которая накладывает на них отпечаток. Поэтому гражданство имеет смысл рассматривать не только как правовой статус, но и как совокупность институционализированных социальных практик (как политико-юридических, так и культурно-символических), осваиваемых носителями гражданского статуса.

Вместе с тем, гражданство способно выступать и как особая идентичность, связанная с членством в политическом сообществе (или, в случае множественного гражданства, в нескольких сообществах), которая при определенных обстоятельствах может противопоставляться другим идентичностям (классовым, расовым, этническим, религиозным, гендерным, профессиональным и др.) или дополнять их.

По-видимому, между обозначенными здесь аспектами гражданства – юридическим статусом, совокупностью институционализированных социальных практик и особой идентичностью, – существует самая тесная связь. Поэтому, различая их, при решении конкретных аналитических задач мы можем их комбинировать.

В предлагаемом докладе предполагается проанализировать динамику института гражданства в странах Запада и в постсоветской России с учетом обрисованных выше ракурсов данного понятия. Представляется, что эта динамика убедительно демонстрирует, с одной стороны, разнонаправленность «векторов» модернизации, а с другой – внутреннюю противоречивость процесса эволюции корпуса прав, признаваемых правами человека и гражданина.

В самом общем виде развитие института гражданства в странах Запада можно представить как результат переплетения двух противоречивых процессов: изменения объема прав, которыми могут обладать граждане, и распространения гражданства на новые категории индивидов. И то, и другое было составной частью того варианта процессов политической модернизации, который имел место в этих странах.

Классический анализ первого аспекта был представлен в работе британского социолога Томаса Хамфри Маршалла, впервые опубликованной в 1950 г. Маршалл продемонстрировал сложную динамику трех типов гражданства: «гражданского» ( civic) (основные личные права и свободы), политического (право голоса и участия в принятии политических решений) и социального (право на безопасность и социальную поддержку), – в контексте становления капитализма и развития классовой борьбы. Согласно концепции Маршалла, гражданство послужило своего рода «встроенным» уравнительным механизмом, который помогал адаптировать различные виды неравенства, присущие рождавшемуся капиталистическому обществу. В течение долгого времени названные выше типы гражданства были разделены: социальная поддержка оказывалась тем, кто не рассматривался в качестве полноправных граждан (во всяком случае, не обладал политическими правами), и лишь в ХХ в., вследствие классовой борьбы и потребностей самого капитализма, произошло соединение разных групп прав в одном гражданском статусе. Таким образом, история института гражданства может быть представлена как сложный и противоречивый процесс расширения объема прав индивидов, признаваемых гражданами.

Однако у этой истории была и другая сторона, также достаточно обстоятельно описанная социологами и историками – борьба за включение в число полноправных граждан тех категорий постоянных жителей государств, которые прежде в качестве таковых не рассматривались. Несомненно, напряжение между формальным равенством и действительным неравенством – это центральная проблема института гражданства в западных демократиях. Долгое время стержнем этой проблемы была борьба за включение. Сейчас, когда практически все основания для исключения из числа полноправных граждан взрослых дееспособных людей, родившихся и проживающих на территории своих государств, действовавшие в XVIII, XIX и на протяжении значительной части ХХ в., оказались делегитимированы, главным предметом борьбы становится не столько включение (хотя и эта проблема сохраняет актуальность в силу интенсификации миграционных потоков), сколько условия включения. Во всех либерально-демократических обществах сегодня имеются группы граждан, выдвигающие притязания, связанные с признанием их идентичности и адаптацией публичных институтов и практик к их особым потребностям (представители этнокультурных, религиозных, расовых, сексуальных меньшинств, защитники гендерного равноправияи др.). Таким образом, вектор развития института гражданства теперь связан со стремлением не столько к обретению универсального статуса, сколько к его дифференциации. Хотя проблема универсального статуса в контексте современных миграционных процессов также остается весьма значимой, однако следом за обретением желанного статуса вчерашние мигранты все более активно ставят вопрос о дифференцированном гражданстве.

Этот опыт «отложился» в современных международно принятых стандартах прав человека (разумеется, последние сформировались не только под влиянием опыта «капиталистических» стран Запада, однако значение последнего никоим образом нельзя преуменьшать). И государства, вступающие в престижный клуб «цивилизованных», вне зависимости от уровня и типа их модернизации, вынуждены ориентироваться на эти стандарты и должны обеспечивать тот уровень прав и ту меру инклюзивности, которые странами Запада были достигнута лишь на определенном этапе их политического развития. (И, заметим в скобках, оказались своеобразным вызовом для легитимирующих формул демократии).

В этой связи, векторы развития института гражданства и связанных с ними практик в России ХХ – XXI вв. достаточно красноречиво свидетельствуют о противоречивости и «разнонаправленности» модернизационных процессов. С одной стороны, мы наблюдаем разные тенденции в развитии политики «включения» (от классового подхода, особенно ярко выраженного в первые десятилетия Советской власти, к более прагматическому – в последние ее десятилетия; от значительной инклюзивности первого российского закона о гражданстве – к ужесточению режима приема в гражданство и последующему его сравнительному ослаблению). С другой стороны, претерпевал изменения как объем прав, признаваемых за гражданами, так и связанные с ними практики, а также их значимость для индивидов. Причем эта динамика направлена иначе, нежели варианте в «основном варианте» западной модернизации. Отметим лишь тенденции последних лет: с одной стороны, наблюдается серьезное сужение сферы реализации политических прав, традиционно связанных с гражданством (резкое уменьшение числа органов государственной власти и должностей, формируемых/замещаемых на основе выборов, сокращение числа публичных площадок, на которых реализуется свобода слова и др.), с другой стороны, по инициативе президента вносятся поправки в закон о гражданстве, смягчающие условия приема. «Лучше» или «хуже» становится соотношение гражданства и прав человека в России? Для тех, кто уже «включен», объем прав несомненно сокращается. Одновременно становятся «лучше» условия для включения. Однако на уровне субъективных практик главным стимулом к приобретению гражданства оказывается стремление избежать дискриминации, возникающей вследствие принятых государством законов и деятельности правоприменяющих органов, нарушающих права человека. Таким образом, динамика института гражданства в России ХХ – XXI вв., связанная с политикой включения и изменением объема прав, оказывается весьма противоречивой и вряд ли свидетельствует о прогрессе с точки зрения развития прав человека.

Малинова Ольга Юрьевна
доктор философских наук,
ведущий научный сотрудник
Института научной информации
по общественным наукам РАН,
Москва

Написать автору